Читаем без скачивания [Яой] Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея/ The Scum Villain’s [Self-Saving] System - Мосян Тунсю

на её приближение — это небольшое количество белёсой жидкости, выступившей на широкой головке. Вместо того, чтобы наконец-то разродиться эякуляцией и опасть, она лишь разбухала и твердела. В конце концов Шэнь Цинцю не смог сдержать досадливую гримасу.

Бдительно следивший за его выражением лица Ло Бинхэ заботливо предложил:

— Учитель, почему бы… вам не сделать это самому?

«Чего?» — Шэнь Цинцю всерьёз решил, что ослышался.

Ло Бинхэ предлагает ему себя?

— Я боюсь, что снова причиню боль учителю, — продолжил тот, — так что, быть может, лучше, чтобы учитель взял меня?

Он произнёс это с подкупающей серьёзностью, не оставляющей сомнений в искренности его намерения лечь под Шэнь Цинцю, однако тот поспешно возразил:

— Нет, уж лучше ты.

Ложиться под другого мужчину — у него ведь тоже не было подобного опыта, верно? А что, если он поранит ученика до крови? Тогда, даже зная, что это принесёт Ло Бинхэ облегчение, он не сможет спать по ночам!

В любом случае, подобная возможность ещё не раз представится в будущем — сейчас же вреда не будет, если на сей раз Шэнь Цинцю позволит Ло Бинхэ взять своё.

Иными словами, он не собирался вестись на эту идею лишь потому, что жертвенность ученика тронула его!

Воодушевляюще похлопав ученика по макушке, Шэнь Цинцю развернулся, утыкаясь головой в подушку.

Он опирался на локти, так что его лопатки выступали острыми углами, а позвоночник изгибался сперва вниз, затем вверх дугой, от изящества которой перехватывало дыхание; ягодицы же оказались прямо перед Ло Бинхэ.

Лицо Шэнь Цинцю так и вспыхнуло от смущения, когда Ло Бинхэ внезапно обхватил его за талию, перевернув обратно.

— А теперь-то в чём дело? — беспомощно бросил Шэнь Цинцю.

— Учитель, я хочу вас спереди…

А больше ничего не хочешь?!

— Не нарывайся, — не на шутку помрачнел Шэнь Цинцю и развернулся обратно, про себя пробурчав: «До чего щепетильный ребёнок!»

Ему, что, недостаточно того, что Шэнь Цинцю отдаётся ему по доброй воле?

Мог ли он предугадать, что Ло Бинхэ тотчас перевернёт его обратно, словно блин на сковородке, горестно воззвав:

— Учитель правда не хочет видеть моего лица?

Его лоб уже покрылся капельками пота, нос покраснел, а глаза подозрительно заблестели.

Шэнь Цинцю ничуть не сомневался, что, отвергни он сейчас притязания ученика, тот немедля разревётся в голос.

Одна мысль о подобном причиняла нестерпимую боль, изрядно смягчая его сердце, а потому у него против воли вырвалось:

— Дело не в этом.

Тут-то Ло Бинхэ и ударился в слёзы:

— Тогда почему вы всегда поворачиваетесь ко мне спиной?

«Право слово, ты слишком много думаешь… И когда только ты успел сделаться настолько чувствительным? — промелькнуло в голове у Шэнь Цинцю. — Ладно, забудь! Уж лучше вовсе наплевать на своё старое доброе чувство собственного достоинства, чем без конца утешать Ло Бинхэ».

— Ладно, ладно! Спереди так спереди! Только не плачь! Посмотри, на кого ты похож!

Дальнейшее лишний раз показало, что слезам Ло Бинхэ поистине грош цена: он мог проливать их, не охнув, и точно так же осушать их, словно по команде. Склонившись, он робко протянул руку, проведя рукой по телу учителя.

Природа одарила Шэнь Цинцю тонкой талией и длинными стройными ногами — теперь, когда их тела переплелись, между ними открылся весьма соблазнительный вид на глубокую расщелину меж двух идеально округлых ягодиц.

Слегка подрагивающими ладонями Ло Бинхэ огладил гладкую кожу внутренней стороны бёдер Шэнь Цинцю — тот поневоле поёжился. По-видимому, опасаясь, как бы он не взял своих слов назад в последнее мгновение, Ло Бинхэ отвёл одно из бёдер, засунув внутрь палец другой руки.

Он оказался скользким и влажным, словно Ло Бинхэ как-то умудрился окунуть его в смазку, и с лёгкостью вошёл, чтобы быть тотчас обхваченным горячими нежными стенками.

Ощущение тонкого пальца, толкающегося вовнутрь, время от времени слегка сгибаясь, было весьма необычным — Шэнь Цинцю почувствовал, как по спине поползли мурашки, а кожу головы слегка покалывало. Ему оставалось только диву даваться, когда это ученик разжился столь подробными сведениями о подготовке к соитию, не говоря о средствах.

Ло Бинхэ затаил дыхание, следя за его реакцией. Когда он добавил третий палец, Шэнь Цинцю резко втянул воздух, ощутив лёгкое жжение. Схватив Ло Бинхэ за плечо, он процедил сквозь стиснутые зубы:

— …Помедленней.

С готовностью закивав, Ло Бинхэ и впрямь замедлился, прилежно следуя указаниям учителя, словно младенец, учащийся ходить. Продвигаясь шаг за шагом, он продолжал исследовать новую для себя территорию, пока не наткнулся на особенно чувствительную точку, от прикосновения к которой Шэнь Цинцю содрогнулся всем телом. Это ощущение было не таким уж плохим, а потому, затолкав самоуважение поглубже, он бросил:

— Хм-м-м, вот там… было хорошо.

С какой стати, спрашивается, он должен наставлять кого-то, как его правильно трахать?

Однако, будучи учителем до мозга костей, Шэнь Цинцю действительно желал доказать, что его наставничество чего-то да стоит.

Бдительно следя за выражением его лица, Ло Бинхэ принялся старательно помогать ему расслабиться. Покрасневшие уголки глаз и веки учителя, поджатые, чтобы сдержать рвущиеся наружу стоны, губы, напряжённая складка, то появляющаяся, то исчезающая меж бровей — ничто не избегало его внимания. Шэнь Цинцю едва мог снести это чувство, что ему некуда укрыться — он как раз собирался отвернуться, чтобы спрятать залитое краской стыда лицо, когда он уловил кое-что краем глаза.

Против сердца Ло Бинхэ виднелся уродливый шрам.

Он остался от удара мечом, когда Шэнь Цинцю сбросил ученика в Бесконечную бездну.

Тогда он вовсе не хотел ранить Ло Бинхэ — как не желал и впоследствии — но, хоть и против воли, продолжал делать это вновь и вновь — с истиной не поспоришь.

Шэнь Цинцю словно в трансе протянул руку, коснувшись шрама — в этот самый момент Ло Бинхэ решил, что подготовка завершена.

Стоило ему убрать пальцы, как отверстие моментально закрылось, словно ничего в помине не было, и пылающая грудь ученика прильнула к Шэнь Цинцю.

Горячая и широкая головка упёрлась в мягкое увлажнённое отверстие. Шэнь Цинцю что было сил вцепился в шею Ло Бинхэ и, сделав глубокий вдох, приготовился встретить своего любовника. Толстый стержень двинулся вперёд, медленно раскрывая его тело.

И всё же это было больно. Слишком маленькое отверстие растянулось так, что горело огнём.

Хоть он и был смазан бог весть откуда взявшимся лубрикантом, который порядком снижал трение, размер вторженца превосходил любые предосторожности. Под воздействием нарастающей боли Шэнь Цинцю ещё крепче